«Голубой» 250-я дивизия Вермахта называлась по форме испанской Фаланги – голубым рубашкам (хотя и    смененным на гитлеровские мундиры). Идея послать на фронт борьбы с коммунизмом во спасение «западной цивилизации» «добровольческую» дивизию возникла в Испании сразу же после нападения Германии на Советский Союз. И уже в октябре 1941 года, после инструктажа в немецком городе Графенвер, испанцы прибыли в район Новгорода, надеясь успеть хоть немного повоевать до победы Гитлера.

Предвкушая мировой триумф (после триумфа локального – в своей стране), в Дивизию записалось большое количество фалангистов – членов испанского фашистского движения – Фаланги. Навидавшись, а больше наслушавшись о русских во время гражданской войны 1936-39 годов, они жаждали теперь «нанести русским ответный визит». Кроме того, среди дивизионеров было и много солдатов-срочников, оказавшихся в ней в «добровольно-принудительном» порядке («Ты ведь хотел бы пойти в Голубую дивизию, не правда ли?»), и не без материального стимулирования (месяц на фронте шел за два, плюс – повышенные оклады). Были даже заключенные, готовые поменять отсидку на эту войну (в том числе некоторые, кто думал: «Доберемся до России, а там посмотрим...»). По мере планового возвращения дивизионеров из России и отправки им на смену новых, процент «добровольчества» падал, а процент «принудительности» рос. Виной тому во многом – жестокая правда о восточном фронте, привезенная отслужившими или списанными дивизионерами. (Включая пикантные бытовые детали, как, например, открытие потрясенного дивизионера, замученного вшами, что те преспокойно ползают по снегу при –40C.)
В конце концов осенью 1943 г. Франко (объявивший 8 октября «нейтралитет» Испании в войне – до того употреблялась более двусмысленная формулировка: «неучастие») по настоянию антигитлеровского блока, да и сам все меньше веря в возможность победы Гитлера, отозвал Дивизию из России, оставив там тем не менее в качестве «символического жеста» легион из 3.000 человек. Чтоб отыскать для этого легиона «настоящих добровольцев», особенно рядовых, пришлось приложить уже немалые усилия. Легион просуществовал до марта 1944 г., хотя потом некоторые испанцы продолжали сражаться в гитлеровских войсках – теперь уже в плане «личной инициативы», и говорят, кое-кто из них защищал бункер фюрера в поверженном Берлине. (А с другой стороны, в освобожденный от немцев Париж первыми входили тоже испанцы – «красные», воевавшие во французском сопротивлении.)

Итак, Голубая дивизия появилась на русском фронте в районе реки Волхов. Там, кстати, испанцы принимали участие в пленении советских частей под командованием генерала Власова. Из окрестностей Новгорода летом 1942 г. Дивизия была переброшена к самому Ленинграду, где февраль-март следующего года стали для нее настоящим кошмаром. (И опять же стоит сказать, что с другой стороны фронта, среди защитников Ленинграда,  были некоторые из «испанских детей» – уже не детей, но еще почти подростков – и республиканцев, эмигрировавших в Советский Союз после поражения в гражданской войне.)
Потери дивизионеров в этой «добровольной» для них войне на русском фронте составили 5.000 убитыми. Более трехсот пленных оказались в ГУЛАГе, откуда вернулись в Испанию – те, кто вернулся, – в 1954 г.
Андалусийцы и мадридцы, валенсийцы и галисийцы в наших северных сугробах – странно представить… А сколько еще противоречий сосредоточила в себе двухлетняя история Голубой дивизии!

Фалангисты и военные

Одно из них, обнаружившееся с самого начала, – противоречие между фалангистами и военными. Эти две силы, боровшиеся бок о бок против  «красных» во время гражданской войны 1936-39 гг., все-таки исходили из разных постулатов и довольно настороженно относились друг к другу. «Революционное движение Фаланга», собственно, и было главным зачинщиком создания Голубой дивизии. Зажигательную роль сыграла речь фалангиста и министра иностранных дел Испании Рамона Серрано Суньера в день объявления записи добровольцев, когда в головы слущающей его толпы он впечатывал прославившуюся фразу: «Россия виновна!»

"Фалангисты-добровольцы против России". Митинг в Мадриде

 

Первым командиром Дивизии стал Агустин Муньос Грандес, бывший генеральный секретарь Фаланги. В декабре 1942 г., когда Дивизия была уже под Ленинградом, а в войне замаячил явный перелом (под Сталинградом уже замкнулось кольцо вокруг 22 немецких дивизий), Муньоса Грандеса сменил генерал Эмилио Эстебан Инфантес. Отправляя домой дивизионеров, Муньос Грандес в напутственной речи сказал им: «Вы едете на другой фронт, где Испания, покрытая славой, но в мучениях, ждет, пока другие обсуждают, дать ли нам горсть зерна в обмен на наше священное богатство – нашу национальную независимость. Не смиряйтесь с этим! …Я, ваш генерал, тоже устал… устал видеть иностранный флаг над Гибралтаром». Последнее, конечно, относилось к англичанам, отобрать у которых Гибралтар было одним из соблазнов возможного вступления в войну. Франко, изо всех сил лавировавший между союзниками и Гитлером, естественно, с опаской относился к Муньосу Грандесу, тем более что тот пользовался популярностью в войсках.

Франко и Гитлер

Гитлер держался начеку с осторожным Франко, а между своими жаловался, что в Испании «клерикалы и монархисты… объединяются, чтоб захватить власть».
У Франко была теория «трех войн». Он считал, что одновременно идут три войны: между США и Японией за господство на Тихом океане – это не касалось интересов Испании; война за северную Африку между «обездоленными» Германией и Италией, с одной стороны, и колониальными державами Великобританией и Францией, с другой, – здесь Испании было все равно, кто победит, но хотелось бы получить свою долю; и, наконец, война христианской цивилизации против «варварской и азиатской коммунистической России» – в этой войне Франко не хотел оставаться нейтральным. Он боялся, что все эти «войны» перемешаются между собой и победителем в результате выйдет советский «коммунизм». Так что отправка на русский фронт одной дивизии точно отражала меру заинтересованности Испании во Второй мировой войне, а главное, меру ее практической «готовности» к военным действиям.
Очень красноречивая ситуация сложилась в последние месяцы «неучастия» Испании в войне. Гитлер, опасаясь возможных акций союзников на юге, пытался добиться от Франко обещания оказать им сопротивление. Но Франко говорил, что у Испании нет оружия. Тогда Гитлер предлагал оружие, но только после письменного обещания Франко защищать Испанию, если на ее территорию войдут союзники. Испанские дипломаты подготовили документ договора, в котором Испания обязывалась защищаться с немецким оружием в руках, но в документе как-то не упоминалось, от кого именно (разведка доносила о подозрительной активизации немцев у испанской границы, и испанцы не исключали того, что Гитлер захочет войти в Испанию).
Есть и такая версия: Франко и рад бы был больше помочь Гитлеру, но напряженная обстановка в стране после только что завершившейся гражданской войны заставляла его не разбрасываться войсками, а держать их наготове на случай внутренней потребности.

Немцы и испанцы

Все историки Голубой дивизии говорят о тотальном несходстве немецкого и испанского характера. Немцы обвиняли испанцев в недисциплинированности, распущенности, панибратстве с местным населением, в особенности с женским. Немалым скандалом обернулась попытка накормить испанских добровольцев стандартным немецким рационом, от которого падал боевой дух средиземноморских гурманов. Кончилось тем, что после переговоров на самом высоком уровне на восточный фронт помчались эшелоны с турецким горохом и чечевицей.

"ГУЛАГовская” телогрейка одного из испанских дивизионеров в витрине мадридского Музея Армии (Museo del Ejército). В этом музее есть специальный зальчик, посвященный "Голубой дивизии”.

Впрочем, со временем немцы убедились, что отсутствие дисциплины не мешает испанцам совершать героические подвиги, и прониклись к ним уважением (по версии источников, разделяющих идеологию Голубой дивизии). Есть свидетельства, что в лагере Красногорск-27 под Москвой испанские военнопленные пересеклисись с генералом фон Паулюсом и другими немецкими офицерами, плененными под Сталинградом и согласившимися на сотрудничество с русскими. Испанцы демонстративно отворачивались от Паулюса и приветствовали только одного из немецких офицеров – чуть ли не единственного, кто не пошел на компромиссы с русскими. Как гласит легенда, этот офицер, начальник генштаба 6-й немецкой армии, пожимая руку испанскому капитану, сказал: «Я жму руку одному из испанских офицеров, которые носят мундир вермахта с большим достоинством, чем многие офицеры 6-й армии».

Пленных немцев начали репатриировать вскоре после победы, испанцы же «пересидели» не только смерть Сталина, но и знаменитую последующую амнистию. Переговоры о их судьбе велись, но до поры безрезультатно. Ведь Франко опять приходилось вести  дипломатическую игру в условиях новой – «холодной» войны (впрочем, возможно, играл не столько он, сколько им).

2 апреля 1954 года корабль "Семирамис" вошел в порт Барселоны. На его борту были испанцы, проведшие более 10 лет в ГУЛАГе.

источник http://estacionmir.com